Кайкен - Страница 94

— Поручите мне расследование смерти Сандрины Дюма.

— Это не в моих силах. Я не занимаюсь этим делом.

— А кто занимается?

— Пока неизвестно. Прокурор еще не принял решение.

— Поддержите мою кандидатуру.

— Бесполезно. Нельзя назначить следственную группу, а через день заменить на другую. К тому же у вас в этом деле слишком явный личный интерес.

— Не гадь там, где ешь, так, что ли?

Он сразу же пожалел о допущенной грубости. Да и по-любому, хозяин дома был прав: время уже упущено.

— Спокойно приступайте к работе, — добавил Кальвини. — Вы плохо выглядите, дрожите с ног до головы. Наверное, вам имеет смысл вернуться в больницу и долечиться. Кроме того, своими подвигами вы искупили далеко не все.

— Что вы имеете в виду?

Судья достал из кармана пачку «Мальборо» и протянул Пассану. Тот отрицательно мотнул головой.

— За последние несколько дней, — продолжил судья, — вы ухитрились наломать немало дров. Преследовали Гийара, хотя суд своим предписанием запретил вам к нему приближаться.

— Но если его виновность больше ни у кого не вызывает сомнений…

— Закон есть закон. Вы напали на психиатра с огнестрельным оружием в руках.

— Он не подавал жалобы.

— Вы ведете себя слишком вызывающе. — Кальвини выдохнул длинную струю дыма. — Вам не хватает самоконтроля. Лучшее, что вы сейчас можете сделать, — это уйти в тень. Во всех отношениях. Я слышал, у вас… личные неприятности.

Пассан вздрогнул.

— Если уж хотите сохранить все в тайне, прекратите звонить полицейским.

— Я не звонил никаким полицейским.

— Это ваша ошибка. Вы решили выступить в одиночку. И чего добились? Мы не можем связать убийство вашей лучшей подруги с несуществующим делом. Очевидно, судья, назначенный прокурором, прикажет произвести у вас в доме обыск.

— Вы что, решили меня добить? — Оливье стукнул кулаком по столу.

— Я решил вам помочь. Хорошо, я посмотрю, нельзя ли устроить так, чтобы вас включили в следственную группу.

— Нет. Это мое дело, моя семья. Я буду работать один.

Кальвини улыбнулся. Пассан вскочил на ноги. Беседа была закончена — во всяком случае, он так полагал. Судья, в свою очередь, поднялся. Ростом он был вровень с полицейским.

— Бросайте это свое мальчишество. Обдумайте все хорошенько и завтра позвоните мне. — Он протянул ему папку. — Вот, не забудьте. Это ваше.

Глядя на строчки, старательно выведенные рукой Гийара, Пассан вспомнил еще об одном факте, который его интересовал:

— Он знал, что умрет. А завещание оставил?

— Конечно. Я разговаривал с его нотариусом. Гийар на своих автомастерских сколотил целое состояние.

— У него не осталось родственников? Вообще законных наследников?

— Он завещал все свое имущество приюту в Баньоле.

— Приют Жюля Геда?

— Да. Вы что, его знаете?

— Я в детстве провел там какое-то время.

Кальвини поднял брови, словно собирался задать вопрос, но понял, что ответ ему уже известен. Пассан поблагодарил и развернулся, чтобы уйти.

Шагая по гравиевой дорожке, он размышлял над только что услышанным. К чему ведет боль? К неожиданному состраданию? Почему напоследок Гийар совершил этот благородный поступок? Вспомнил о чем-то хорошем? Может, о книге? Например, о «Пятнадцати мифологических историях» — адском ключе, благодаря которому выжил?

Судья открыл ворота с пульта. Пассан вышел на улицу, не оглянувшись. Он думал об истине, усвоенной в «воровской школе». Внутренняя жестокость Гийара была лишь ответом на жестокость внешнего мира.

Может быть, убийца Сандрины руководствуется тем же мотивом?

73

Пассан купил букет роз и нацепил галстук — подготовился к мирным переговорам.

В холле больницы Робера Дебре ему пришлось прибегнуть к искусству дипломатии: посещения начинались после двух часов дня. Он изо всех сил старался разговаривать вежливо, больше рассчитывая на свое обаяние, чем на полицейское удостоверение. Наконец его пропустили на третий этаж. Обнаружив палату пустой, он на миг замер на пороге. Каждая деталь обстановки острой иглой ввинчивалась в сознание.

Голый матрас.

Пустая подставка для капельницы.

Пустота на том месте, где висел листок с кривой температуры.

Пассан бросился к шкафу и распахнул дверцы. Тоже ничего. Он отступил на шаг, словно пустота оттолкнула его.

Бросив на пол букет, он набрал номер Фифи:

— Дети с тобой?

— Нет. Приехала Наоко и забрала их. Сказала, вы обо всем договорились…

— В котором часу? Точно?

— Где-то в половине девятого.

Пассан бросил взгляд на часы. Почти 11:00.

— Слушай меня, — бесцветным голосом проговорил он. — Срочно свяжись с аэропортом Руасси и останови все рейсы на Японию.

— Ты думаешь, что…

— Задержи все вылеты. Все без исключения. Затем проверь, на борту ли Наоко.

— У меня же ничего нет! Ни постановления, ни предписания…

— С прокурором я разберусь. Наоко — ключевой свидетель по делу об убийстве. Действуй. Бумажки тебе подвезут.

— Ты уверен, что поступаешь правильно?

— Она решила смыться с моими детьми, это тебе ясно?

Пассан бросил трубку, не слушая ответа, и строевым шагом вышел из палаты, наступив на растрепанный букет.

— Майор!

Пассан обернулся. В конце коридора стояла вчерашняя врачиха из отделения срочной помощи, та самая, с вытянутым лицом, похожая на призрак. Он резко развернулся и двинулся к ней. На лице его играло дружелюбие быка перед красной тряпкой.