Кайкен - Страница 88

Все хорошо. Идти она может. Пассан принес ей чистую одежду. Она порылась в шкафу и достала все, что ей было нужно. Натянула трусы и легкое платье, обулась в босоножки. Местная анестезия еще действовала: боли она не чувствовала. Сверху накинула бледно-голубой плащ. Пассан не забыл даже про ее сумочку. Отлично.

Она рискнула выглянуть в коридор. Ни души. Наоко вышла из палаты и бесшумно притворила за собой дверь. Повесила сумку на плечо и двинулась вперед, прижимаясь к стене. С каждым шагом ее походка становилась увереннее. Если кто-нибудь попадется навстречу, наверняка примет за обычную посетительницу, явившуюся в субботу навестить больного родственника. Оставалось только найти искомое.

За несколько часов до того она лежала на носилках в коридоре отделения скорой помощи. Она так и не поняла почему: то ли не было свободной палаты, то ли все врачи были заняты. Она терпела боль, чуть приглушенную уколом, рассматривала окружающую обстановку и читала вывешенные на стенах плакаты.

Шестое чувство иностранки. Постоянно держась настороже, она развила в себе обостренное чутье и научилась считывать любые сигналы с точностью, какая и не снилась французам. Попадая в любое государственное учреждение — на почту, в мэрию, в больницу, — она запоминала каждое произнесенное слово, брала на заметку каждую подробность. Она никогда не подписывала договор на аренду жилья или квитанцию о доставке товара, не прочитав все, что написано в документе, включая строчки, набранные мелким шрифтом.

Больница Робера Дебре специализировалась на педиатрии и редких детских заболеваниях. Наоко предположила, что в подобном заведении, где проводят время дети и подростки, не может не быть специальных помещений для игр и вообще заполнения досуга. Когда Синдзи попал с аппендицитом в больницу Неккера, она после операции сама водила его в большой зал, где на столах лежали настольные игры и книжки и стояли компьютеры. А там, где есть компьютеры, может оказаться и Интернет. Если ей чуть-чуть повезет…

Она вошла в лифт и спустилась на второй этаж. Просто мамочка, разыскивающая заболевшего ребенка. Единственным элементом, нарушавшим стройность образа, оставалась ее шаркающая походка, наводящая на мысли об отступлении японской армии после битвы за Окинаву.

В конце коридора показалась табличка «Открытое небо». Ниже примостилась еще одна: «Взрослым вход воспрещен». Охранника у дверей не было. Разрисованные граффити стены, настольный футбол, музыкальные инструменты. Посетители досугового центра были одеты в классический молодежный прикид — джинсы и майка. Самые невезучие сидели под капельницами в пижамах.

Наоко обратила внимание на нескольких мальчиков за компьютерами. Они колотили по клавишам с такой энергией, словно от этого зависела их жизнь. Ни одной свободной машины. Большинство играли, но у какого-то парнишки монитор светился страничкой Фейсбука.

Она подошла к нему и вежливо спросила, нельзя ли ей на минутку за его компьютер. Лицо мальчика осветилось широкой улыбкой, в которой угадывался будущий мужчина. Наоко подумала, что недалек тот день, когда Синдзи и Хироки тоже станут подростками — наверняка такими же беззаботными и неотразимыми, как этот парень.

Она быстро загрузила специальный сайт, позволяющий писать по-японски. Хозяин компьютера — он оказался очень высоким, не меньше метра восьмидесяти пяти, — остался стоять рядом с ней.

— Это что, японский? — удивленно спросил он, как будто она пользовалась эльфийским языком из «Властелина колец».

Она кивнула, уже сожалея, что вступила в разговор. Если Пассан додумается провести расследование в больнице, он обязательно выйдет на этого парнишку, и тот, конечно, вспомнит о ней. И тогда Пассану будет достаточно проверить все жесткие диски больничных компьютеров.

Она подключилась к Фейсбуку. Вбила полузабытое имя, и на экране появилась фотография. На лице улыбка, но какая-то недовольная. В общем-то, она почти не изменилась. Наоко пробежала пальцами по клавишам и получила еще одно подтверждение. Несмотря ни на что, она все еще числилась в списке ее друзей. Вдруг безобидное лицо расплылось перед глазами, на него наползла перекошенная от злобы и забрызганная кровью физиономия, виденная ею накануне. Наоко не смогла сдержать дрожи.

Еще несколько ударов по клавишам. В ящике всего одно сообщение, состоящее из единственного слова.

— С вами все в порядке? — всполошился мальчик.

— Конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Вы так побледнели…

— Да нет, все нормально, — улыбнулась она. — Ничего, если я еще на минутку займу компьютер?

Парнишка широко развел руки. Она смотрела на него как сквозь толщу воды и представляла, как на дне шевелятся водоросли.

— А куда мне спешить? Все равно тут делать нечего.

Наоко не посмела спросить, чем он болен. Зашла на сайт «Японских авиалиний». Из осторожности выбрала японскую версию.

Есть рейс на завтра, в 11:40. Она вбила фамилии пассажиров и номер своей кредитной карты. Не «Визы», которой пользовалась постоянно, а второй, «Америкэн экспресс», о существовании которой никто и не подозревал. Она специально хранила ее на случай непредвиденного отъезда. В глубине души она всегда чувствовала себя преступницей и была готова в любую минуту сорваться с места и удрать как можно дальше.

Еще пара щелчков мышкой, и она получила подтверждение брони на билеты. Ей казалось, что цифры и буквы на экране складываются в чудовищный узор из внутренностей Сандрины.